Не кусай длань дающую…

Почти за два десятилетия работы в  журналистике видел всякое, но такое – ​впервые. В  редакцию пришла женщина и  с  порога заявила: «Я хочу рассказать вам, что творится в  местной церкви. Это просто беспредел!»

Пришедшая выглядела, как православная прихожанка: на голове повязан светлый платок, белая, хоть и  не очень свежая, блузка. Смутило лицо. Глядя на него, можно смело предположить, что ачинка крепко дружна с  алкоголем. Поэтому я  сразу решил выяснить, какое отношение она имеет к  местному православию. Сразу скажу, вся наша беседа получилась странной.

– Вы служите при храме?

– Я – ​нищая. Уже много лет там «работаю». Меня все знают. Пришла пожаловаться на настоятеля. Недавно отец Евгений нам открытым текстом сказал: «Вы тут стоять не будете. Я  вас отсюда с  полицией уберу» . Ну что это такое? Во все времена неимущие стояли при церквях.

– Чем вы могли помешать отцу Евгению?

– А его, видимо, «жаба» задавила, что часть денег от прихожан нам уходит. Он хочет, чтобы всё только ему несли. 20  лет я  уже там, и  всё было нормально, а  здесь, видите ли, помешали мы ему. А  ведь мы зимой и  снег чистим, за это он нам хоть копеечку когда-то дал? Нет. Намёрзшее дерьмо в  уличном туалете отдалбливаем, правда, за это тысячу дают. Да и  вообще мы, как изгои. Пантелеимон приезжает, так к  нему же не подступишься! В  храм не пускают даже погреться в  холода. Раньше священники хоть продукты нам выносили в  пакетике, теперь и  этого нет. Всё себе мешками тащат. Иногда удаётся что-нибудь из вещей урвать, которые люди в  храм жертвуют. А  обычно их бабки – ​служительницы быстренько рассортируют, и  что поновее, то тут же перепродают.

– Давайте начистоту. Как правило, так называемые нищие у  храма находятся в  нетрезвом состоянии, может, поэтому сильно не жалуют вас в  стенах церкви?

– Ну и  что! Вот раньше чашки поставим, отойдём к  гаражам, пьём, никто слова не скажет. Сейчас мы трезвые всегда.

– Так, может, найти работу? Вы ещё молодая.

– Не получается. Да что вы думаете, здесь у  церкви стоять  – прямо манна небесная. Денег очень мало стало.

– Сколько удаётся собирать?

– Так, с  двух чашечек и  кружечки в  руках… в  хороший день рублей триста взять можно. Ну, это что, деньги? За общагу только каждый месяц надо пять тысяч заплатить, а  ещё жить на что-то. Вот на макарошках и  перебиваемся. А  бывает, что и  на автобус не насобираешь. Так и  этих крох теперь лишить хотят.

Слушая женщину, у  меня крепло ощущение, что смотрю плохо поставленный спектакль. Пришедшая говорила с  таким искренним возмущением, будто пришла жаловаться на работодателя, который нарушил её трудовые права. Она искренне считает, что руководство церкви чем-то обязано нищим, и  прихожане тоже: мол, могли бы и  больше подавать.

– А тут ещё услышала, что отец Евгений теперь прямо в  проповедях призывает людей не давать нищим денег. Ну, это ни в  какие ворота уже! Всё им денег мало! Я  вначале к  вам пришла, а  вообще позже открытое письмо митрополиту Пантелеимону напишу. Мы этого так не оставим,  – ​после этих слов женщина попрощалась и  ушла.

Я  ещё какое-то время не мог прийти в  себя. Всё думал о  не­ожиданной гостье. Для этих людей стоять возле храма с  протянутой рукой – ​уже образ жизни. Они так привыкли. Никакого начальства, никакой ответственности и  всё же какая-никакая копеечка. Но почему-то этого стало мало. Ведь что-то толкнуло её на открытый конфликт с  местным духовенством?

Мы связались со священником Казанского собора – ​отцом Дионисием и  рассказали ему о  «бунте» попрошаек. Служителя мой рассказ, мягко сказать, ​удивил. Он разговаривал со мной по-простому, рассказал всё, как есть.

– Никто их не трогает. В  Евангелие сказано: «Просящему – ​дай». Есть определённое место, где они стоят. Замечания, да, делаем. В  случае, если они внаглую к  людям пристают. Дыша перегаром, за одежду прихожан цепляют, требуют денег,  – ​рассказывает священник.  – ​Они просто привыкли к  халяве, вот и  всё. Конечно, мы не позволяем им творить, что вздумается. Тем более, они сейчас всё чаще пытаются «работать» на территории храма, мы убираем их за ворота.

– А что касается уборки территории? Говорят, они вынуждены бесплатно чистоту у  собора наводить.

– Никто их не заставляет. Бывает, скажешь: возьмите метлу, подметите мусор. Грязь ведь они там и  создают. Бутылки бросают, окурки и  тому подобное. Не вижу в  этом ничего зазорного. Мы, служители, это делаем, почему бы им не помочь, тем более, если они здесь находятся целыми днями и  кормятся с  этого. Но, надо сказать, они далеко не всегда соглашаются. Замечу, что с  каждым годом эти люди ведут себя всё безобразнее. Терпеть это невозможно. Придите, и  пару часов понаблюдайте за ними, и  всё станет понятно.

– Кроме всего они недовольны тем, что продуктами и  вещами священники перестали их благословлять. Мол, служители жадные стали.

– У меня слов нет. Может, им профсоюз организовать? Люди, похоже, немного потеряли реальность. Продукты им всегда собираем, если просят, это точно, я  сам это не раз делал, поэтому могу говорить. Как в  куске хлеба мы можем отказать?!

– Нищие уверены, что вы хотите лишить их заработка, чтобы в  храм больше денег шло. Уверены, что вы жируете, а  их на голод обрекаете.

– У нас и  без нищих хватает тех, кто считает, что попы – ​самый богатый класс населения, что деньги лопатой гребут. Мы уже все серого цвета ходим и  думаем, хватит ли нам денег на зарплату, дадут ли её? А  тут ещё псевдонищие масла в  огонь подливают. Как по мне, их там не должно быть. Но убогих Господь не гнал, значит, и  мы не должны. Да пусть стоят, но ведут себя подобающе: не пьют, не пугают нетрезвыми выходками людей, не пристают к  ним. Скажу одно: чтобы они ни говорили и  куда бы ни жаловались, садиться себе на шею мы однозначно, им не позволим.